Отречение царя
Когда произошла Февральская революция и вооружённая толпа захлестнула улицы, думские заговорщики поняли, что свергать царя надо немедленно. Генерал Брусилов вспоминал:
«Я... был вызван к прямому проводу [генералом] Алексеевым, который сообщил мне, что образовавшееся Временное правительство ему объявило, что, в случае отказа Николая II отречься от престола, оно грозит прервать подвоз продовольствия и боевых припасов в армию (у нас же никаких запасов не было), поэтому Алексеев просил меня и всех главнокомандующих телеграфировать царю просьбу об отречении. Я ему ответил, что со своей стороны считаю эту меру необходимой и немедленно исполню. Родзянко тоже прислал мне срочную телеграмму такого же содержания... Я ответил Родзянко, что мой долг перед родиной и царём я выполняю до конца, и тогда же послал телеграмму царю, в которой просил его отказаться от престола…»
1 марта на совещании членов Временного комитета Государственной думы обсуждалось отречение царя. Монархист В. Шульгин позже рассказывал: «Нас было в это время неполный состав. Были Родзянко, Милюков, я, - остальных не помню... Но помню, что ни Керенского, ни Чхеидзе [то есть левых] не было. Мы были в своём кругу. И потому Гучков говорил совершенно свободно…»
А говорил он следующее: «...Видимо, нынешнему Государю царствовать больше нельзя... Высочайшее повеление от его лица - уже не повеление: его не исполнят... Если это так, то можем ли мы спокойно и бе-зучастно дожидаться той минуты, когда весь этот революционный сброд начнёт сам искать выхода... И сам расправится с монархией...»
В ночь на 2 марта Гучков и Шульгин отправились вдвоём от лица Временного комитета Думы в штаб армии Северного фронта в Псков, где находился Николай.
Вот как монархист Шульгин объяснял самому себе, что он едет свергать царя: «Я отлично понимал, почему я еду. Я чувствовал, что отречение случится неизбежно, и чувствовал, что невозможно поставить Государя лицом к лицу с Чхеидзе... Отречение должно быть передано в руки монархистов и ради спасения монархии» . То есть отречение императора лучшим выходом на момент Февраля считали даже монархисты.
Отношение думцев на тот момент к царю хорошо характеризуют слова одного из главных заговорщиков, Милюкова , сказанные им на заседании Думы на следующий день, 2 марта: «Старый деспот, доведший Россию до полной разрухи, добровольно откажется от престола или будет низложен» .
С Николаем II к моменту приезда Гучкова и Шульгина уже говорил об отречении командующий Северным фронтом Рузский . Царю были показаны телеграммы главнокомандующих фронтами с просьбами об отречении.
Николай II заявил Гучкову и Шульгину, что он сначала принял решение отречься в пользу сына. Но, сознавая, что это потребует разлуки с ним, отрекается в пользу брата Михаила. Отрёкшегося царя 2 марта арестовал начальник его штаба генерал Алексеев.
На следующий день Михаил , после совещания с членами Думы, также подписал отречение. Родзянко вспоминал: «Великий князь Михаил Александрович поставил мне ребром вопрос, могу ли ему гарантировать жизнь, если он примет престол, и я должен был ему ответить отрицательно, ибо... твёрдой вооружённой силы не имел за собой...»
Таким образом, заговор думцев и генералов , устроенный вроде бы для сохранения царствующей династии, привёл к полному свержению дома Романовых.
Реакция на свержение царя церкви и лидеров белого движения
Император настолько скомпрометировал себя, что в роковой для себя час не нашёл поддержки ни у церкви, ни у монархических организаций, ни у будущих лидеров белого движения, которых по какому-то недоразумению тоже записывают в верные монархисты.
Церковь отреагировала на отречение вполне лояльно.
9 марта Синод выпустил обращение, в котором Февральская революция характеризовалась словами «свершилась воля Божия» . В обращении говорилось: «Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на её новом пути» .
12 марта в храмах зачитали акты об отречении Романовых. Теперь перед рукоположением в сан священникам и дьяконам следовало произносить: «Обязуюсь повиноваться Временному правительству, ныне возглавляющему Российское государство, впредь до установления образа правления волею народа при посредстве Учредительного собрания» .
Приведём лишь некоторые высказывания высших церковнослужителей того времени.
Архиепископ Волынский Евлогий в своём послании к верующим говорил о том, что «русский царь был окружён... тесным кольцом безответственных и тёмных влияний».
Епископ Екатеринославский и Мариупольский Агапит заявил, что «тёмные силы толкали нашу родину к гибели», но что «Промысел Божий вверил судьбы России правительству из представителей народных в Государственной думе, которым прекрасно известны современные недуги и нужды нашего Отечества».
Архиепископ Пензенский Владимир сообщил в телеграмме одному из вождей революции и новому обер-прокурору Синода В.Н. Львову, что видит в его лице «зарю обновления церковной жизни».
Епископ Полоцкий Кирион призывал в проповеди: «Станем несокрушимой скалой вокруг Государственной думы...»
Епископ Полоцкий Кирион
Наконец, в своём воззвании к сопастырям епархии пастыри города Казани прославляли Государственную думу, которая «из горячей любви к родине» совершила «великий государственный переворот».
Что касается отношения к свержению царя лидеров белого движения, то генерал Корнилов лично арестовал 8 марта в Царском селе Александру Фёдоровну и остальных членов царской семьи.
Адмирал Колчак , по собственному рассказу, в числе первых присягнул Временному правительству и привёл к присяге своих подчинённых.
Что касается генерала Деникина
, то он так охарактеризовал закат монархии: «Безудержная вакханалия, какой-то садизм власти, который проявляли сменявшиеся один за другим правители распутинского назначения, к началу 1917 года привели к тому, что в государстве не было ни одной политической партии, ни одного сословия, ни одного класса, на которое могло бы опереться царское правительство.
Врагом народа его считали все…»
http://genocid.net/%D1%86%D0%B0%D1%80%D1%8F-%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D1%8F-%D0%B2%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D0%B2-1917-%D0%B3%D0%BE%D0%B4%D1%83-%D1%81%D0%B2%D0%B5%D1%80%D0%B3%D0%B0%D0%BB%D0%B8-%D0%BD%D0%B5-%D0%B1%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D1%88%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D0%BA%D0%B8-%D0%B0-%D1%8D%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%B0/
Так вышло, что время Николая II - это время энергичной организации антирусских сил, проникновения их во многие жизненно важные центры России.
Воспользовавшись навязанной России войной и трудностями, связанными с нею, внутренние враги России совершили государственный переворот.
Из дневника Николая II: «2 марта, четверг: …Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, т.к. с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев - всем Главнокомандующим фронтов. К двум с половиной часам пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из Ставки прислали проект Манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена, и трусость, и обман!».
Уже решив отречься от престола, Николай II продолжал колебаться: кому передать его - сыну или брату? Он посоветовался со своим лейб-хирургом, профессором Сергеем Федоровым: "Сергей Петрович, ответьте мне откровенно, болезнь Алексея неизлечима? " Профессор Федоров ответил: "Государь, наука говорит нам, что эта болезнь неизлечима. Бывают, однако, случаи, когда лицо, одержимое ею, достигает почтительного возраста. Но Алексей Николаевич, тем не менее, будет зависеть всегда от всякой случайности". Государь грустно сказал: "Это как раз то, что мне говорила Государыня... Ну, раз это так, раз Алексей не может быть полезен Родине, как бы я того желал, то мы имеем право сохранить его при себе".
В книге «Дни» известный правый деятель В. Шульгин так передавал слова Николая II: «Голос его звучал спокойно, просто и точно. - Я принял решение отречься от престола... До трех часов сегодняшнего дня я думал, что могу отречься в пользу сына Алексея..., но к этому времени я переменил решение в пользу брата Михаила... Надеюсь, вы поймете чувства отца». Решение было им принято, и вечером 2 марта, когда приехали из Петрограда представитель Временного Правительства А. И. Гучков военный и морской министр и член исполкома Думы В. В. Шульгин, он передал им акт отречения.
Акт об отречении был отпечатан и подписан в 2-х экземплярах. Подпись царя была сделана карандашом. Время, указанное в Акте, - 15 часов, соответствовало не фактическому подписанию, а времени, когда Николаем II было принято решение об отречении.
После подписания Акта Николай II выехал обратно в Ставку, чтобы попрощаться с армией. Из дневника Николая II: «3 марта, пятница: Алексеев пришел с последними известиями от Родзянко. Оказывается, Миша (младший брат царя) отрекся в пользу выборов через 6 месяцев Учредительного собрания. Бог знает, кто его надоумил подписать такую гадость! В Петрограде беспорядки прекратились - лишь бы так продолжалось дальше».
Так, через 300 лет и 4 года после застенчивого шестнадцатилетнего мальчика, неохотно принявшего престол по просьбе русского народа (Михаил I) , его 39-летний потомок, тоже по имени Михаил II под давлением Временного Правительства и Думы утратил его, пробыв на престоле 8 часов с 10 до 18 часов 3 марта 1917 года. Романовская династия прекратила свое существование на Российском престоле. Наступает последний акт драмы.
1. Причины возникновения фальсификаций
Фальсификации истории не являются чем-то необычным. Политический заказ мог подвигнуть историка выдать слухи и клевету о политических противниках за факты. За давностью лет такие «факты» приобретают вид достоверности. В фальсификациях истории ХХ века весомую роль играют «воспоминания очевидцев», которые преподносят события таким образом, чтобы оправдать преступления и создать иллюзию, позволяющую власти творить беззаконие и держать народ в неведении и в повиновении.
Почему мы верим фальсификациям? Влияние культурной среды десятилетиями вносить в сознание определенную картинку, в которой различные фальсификации и натяжки исторических объяснений соединены в некую концепцию. Любое разоблачение кажется в таком случае выступлением против истории вообще.
Концепция может строиться как череда образов, выставляющая одних деятелей прошлого как героев «без страха и упрека», других – как воплощение зла, отживших порядков, за которые они цепляются, отстаивая свои привилегии. Поэтому разоблачение фальсификации кажется посягательством на установленное различие между добром и злом. И в действительности это так. Поскольку ХХ век перепутал то и другое, смешал все представления и создал в головах людей удобное вместилище для фальсификаций.
История требует концептуального подхода. Иначе она обращается в набор фактов, которые невозможно удержать в голове, в достояние чудаков. А человек стремится к пониманию смысла истории, поскольку хочет продолжать своих предков или знать, от какого прошлого отрекается. Не понимая смысла исторического процесса, невозможно избежать социально-политических катастроф. А таких ХХ век преподнес русскому народу немало.
Пласты лжи, скрывающие истину, создаются усилиями историков и обществоведов, которые пытаются подверстать жизнь под заготовленный ответ. Марксистская методология предложила простенькую схему, согласно которой все народы и государства движутся по одной и той же исторической колее, а последовательность событий предопределена непреложным законом противоречия между производительными силами и производственными отношениями. Эта схема никогда не была верной и многократно опровергнута. Но она по-прежнему внедряется в головы российских граждан.
Интерпретаторы марксизма, исходя из этой умозрительной схемы, предопределили, что Российская Империя должна была пасть. Либеральная мысль поступает еще проще: оглядываясь в прошлое, она предполагает наличие некоего незыблемого закона, но без всякой теоретической подоплеки. Например: все империи распадались, значит, и России надлежит погибнуть. Создается правило, согласно которому можно оправдать равнодушие к судьбе собственной страны, которой предписана смерть. И оправдание ненавистников России в настоящем, в прошлом, в будущем.
2. Отречения не было
Отречение Государя Николая II от престола представляется общеизвестной истиной, поскольку этот факт был занесен в учебники и представлен как естественный результат Февральской революции 1917 года. Революция обозначена как результат «недееспособности царизма», а это состояние сфабриковано путем сокрытия реальной истории. Скрыто «русское экономическое чудо» в правление Николая II, скрыто стремительное развитие социального законодательства, скрыта эффективность имперской модели управления инородческой периферией. Поэтому Россия оказывается «отсталой», война - «империалистической» и преступной, режим – «тюрьмой народов», а Государь – «Николаем кровавым».
В действительности, никакой «революции» в феврале 1917 не было. Был заговор, охвативший узкий круг лиц, преследующих разные цели и питающихся различными иллюзиями. Его результатом было образование самозваного Временного правительства и полная изоляция Верховного Главнокомандующего – Государя Императора. Все его контакты с внешним миром с момента ареста были фальсифицированы или блокированы.
Не было и «отречения». Была фальсификация. Настолько грубо сработанная, то текст соответствующего документа был спрятан. Выражением воли Государя были представлены газетные публикации и, будто бы, отсутствие со стороны Государя какого бы то ни было сопротивления. Как солгал поэт А.Блок, близкий к заговорщикам: отрекся «как сдал эскадрон». Как и большинство участников заговора, а потому убийства Государя и его Семьи, Блок канул в начавшейся смуте.
Сомнения в том, что отречение имело место, высказывались давно. Но лишь недавно, благодаря усилиям самодеятельного историка Андрея Разумова, так называемое «отречение» стало общедоступным и было подвергнуто пристальному анализу. Сразу выявились признаки фальсификации: документ направлен по странному адресу (Ставка. Начальнику штаба), представляет собой текст телеграммы с карандашной подписью Николая II в углу (росчерк Государя не соответствует обычному, повторенному в сотнях документов), заверяющая документ запись от имени министра Двора в трех экземплярах документа полностью идентична (что невозможно: человек не в состоянии с такой точностью трижды воспроизвести запись от руки). Нет сомнений, что перед нами грубо сфабрикованная фальшивка.
Андрей Разумов также исследовал поведение лиц, которые, якобы, получили текст отречения Императора. Вместо того, чтобы сделать его достоянием гласности, она начали прятать его и сами прятаться. Чтобы фальшивка была принята за достоверный документ, надо, чтобы сначала прошла кампания в прессе. И это было сделано. После чего уже никого не интересовало, убедителен ли вид документа, адекватен ли его правовой статус. Последовавший развал управления, развал тыла, а потом фронта, снял вопрос о достоверности текста «отречения» на многие годы.
3. Причины фальсификации акта об отречении
Освобождая истину от напластований лжи, мы можем видеть, как вскрываются различные «проекты» разрушения России: германский (действия по разрушению противника изнутри, повлекшие за собой саморазрушение Германии – ноябрьскую революцию 1918), английский (попытка поставить у власти в России подконтрольного монарха – малолетнего Цесаревича Алексея или впечатлительного и неопытного в государственных делах Михаила Александровича), французский (учредить в России республику, управляемому на французский манер – тайными масонскими группировками), «кабалистический» (разрушение России до основания, истребление ее ведущих сословий). Каждый из этих «проектов» искал в России своих исполнителей и щедро финансировал их, насаждая измену. Все они сопрягались меж собой через лиц, стремившихся возвысить свою роль в истории за счет унижения России.
К измене Вере, Царю и Отечеству не всегда вело увлечение нигилистическими политическими теориями или личная ненависть к условиям жизни в Российской Империи (закон некоторыми натурами ощущается как «гнет»). К измене может приводить наивность: представление о том, что положение катастрофическое (в условиях, когда на фронтах положение было спокойным и стабильным, а погромы коснулись лишь Петрограда, где нерешительность военной власти в отсутствие Государя позволило развиться отдельным беспорядкам в массовые), и что все дело можно поправить, лишь заменив «раздражающую многих» фигуру Николая II. Оказалось, что подобные планы полностью идентичны планам злейших врагов России. Без Царя Россия начала рассыпаться, вместо борьбы с внутренним врагом, русские люди направили оружие на своих братьев.
Почему заговорщикам нужно было именно «отречение», а не свержение Государя? Их намерение состояло в том, чтобы сохранить внешние атрибуты самодержавия. Свержение означало бы открытое попрание закона, которое спровоцировало бы немедленное выступление сил, верных Государю. Но если «сам отрекся», то против кого выступать? Ведь есть еще внешний враг. Лучшие люди России были и остались на фронте, ожидая восстановления власти по закону и не понимая, что «тайна беззакония в действии» - беззаконие уже свершилось. Именно на это и рассчитывали заговорщики.
Бесспорно, свержение привело бы к большим проблемам в определении международного статуса Временного правительства, к утрате какого-либо статуса самозваных министров, а также возбуждение как революционной стихии, так и опирающейся на закон реакции. Отречение создавало иллюзию легитимности перехода России в новое состояние. Но при этом «гражданин Романов» оказывался не частным лицом, а политическим «товаром», который поторговавшись можно по сходной цене передать одной из заинтересованных сторон: немцам или англичанам. Вывоз Государя и Семьи в Тобольск означал удаление от попыток большевиков перехватить «товар» и переправить своим германским заказчикам. Планы большевиков по перевозу Семьи в Москву прямо свидетельствовали о реальности такой передачи, от которой ждали сначала подкрепления капитулянской позиции, а потом - Брестского мира. Государь сказал: «Я скорее соглашусь дать руку на отсечение!» Затем в действие вступил план сатанинской секты, предполагавшей обман большевистского руководства и ритуальное убийство Государя, его семьи и слуг.
Почему Николай II не смог опровергнуть своего «отречения»? Этот вопрос не столь таинственен, как может показаться. С момента ареста Царь был блокирован, вся его переписка фильтровалась. Многие документы (включая дневниковые записи), скорее всего, полностью или частично фальсифицированы. О том, что это именно так, говорят многочисленные факты фальсификации со стороны большевиков и эмигрантских «свидетельств», последовательно разоблачаемые историками.
Почему генералы, которые не могли не понимать значимости Царя для России, пошли на измену и соучаствовали в заговоре? Их поведение объясняется склонностью искать для себя иного – не милостивого, умного, честного, грамотного Государя, а жестокого Диктатора, у которого жаждущие не порядка, а самоуправства, генералы составили бы свиту. В насмешку над их иллюзиями, привитыми через тайные общества, в диктаторы был предложен паяц – Керенский. А когда пришел кровавый диктатор, то его свита была составлена из палачей, обагренных кровью тех же самых генералов, скверноподданных всех мастей, их врагов и врагов их врагов. Верховная власть досталась антиподу Николая II – Сталину, который вместе с соратниками пытался и Россию сделать своим собственным антиподом. До конца сделать это не получилось. Но сатанисты могут радоваться: они пролили моря русской крови. Причем пролили ее зачастую русскими же руками. Или руками наших естественных союзников.
Обманув и предав Царя, генералы и политики развернули историю на путь чудовищных страданий: вместо победы в войне 1917 года, пришлось пережить поражение и трагедию гражданской войны, а потом еще одну войну, которой не было бы, будь Россия Царской; вместо «русского чуда» (бурного экономического роста в течение всех лет правления Николая II) получили ломающую народ через колена индустриализацию, коллективизацию, голод; вместо просвещения народа – «культурную революцию», заморочившую головы людей пропагандой. Все это вместе отразилось в военной катастрофе в начале Великой Отечественной войне: индустриализация создала железо, но не солдата; «культурная революция» научила читать большевистские агитки, но не создала прочных мотивов защиты Отечества. Как сражаться за страну вспомнили, потеряв миллиона и сдав полстраны. Страшный символ измены народа, расплата за бесовщину революции – Пискаревское кладбище.
Самое страшное, что фальсификации ведут нас к тому, чтобы мы признали приметы гибели чуть ли не геройством, прославляющим народ. И тем самым отказались видеть вину, лежащую на изменниках и лжецах. Именно поэтому фальсификация русской истории ХХ века продолжается.
4. Продолжение исторического сюжета
В отношении российской государственности проводилась и проводится одна и та же политика: подчинения и порабощения народа, разграбления национального достояние. Одним из направлений этой деятельности является клевета на русских Императоров, дискредитация монархической формы правления, создание условий, при которых русские не могли бы воссоединиться со своей историей. Точно так же, как измена обволакивала Николая II, она проникает в высшие эшелоны власти и добирается до живущих в изгнании членов Российского Императорского Дома. Исторический сюжет продолжается и, судя по многим признакам, он близок к завершению: жизненные силы народа иссякают, русская государственность увядает, русская история покрыта клеветой, русские богатства захвачены олигархией, русские люди унижены и превращены в рабов бюрократии.
Большевики фальсифицировали историю собственной партии, придумали «революционный процесс» и «всемирно-историческое значение» для ничего не значащих событий. И их последователи стойко придерживались той иллюзии, которая морочила людям головы. Не случайно дело о расстреле Царской Семьи в Екатеринбурге фальсифицировалось многократно – и в 20-е годы, и в 60-е, и в 90-е. Причем послевоенные фальсификации связаны с именем А.Н.Яковлева – члена Политбюро, многие годы занимавшегося деятельностью по подрыву жизнеспособности нашего государства. С этим именем связаны и другие фальсификации – секретных протоколов «пакта» Молотова-Риббентропа, «Катынского дела». Вероятно, мы узнаем еще немало подобных же фальсификаций и их подоплеку – стремление нанести России максимальный ущерб. (Я лично видел его восторженным и пьяным в августовские дни 1991 года. Не в Белом Доме, а в Моссовете – штаб-квартире московских властей, ставших надежной опорой ельцинскому режиму.)
История с «Екатеринбургскими останками» достаточно демонстрирует, что нынешняя власть во многом следует «кабалистической» стратегии и стремится «закопать» тему злодеяния, закрыть историческую проблему, спрятать генетическую связь нынешних врагов России с внутрибольшевистской террористической группировкой, управляемой из-за океана. Множество примет фальсификации мы видим в организации экспертизы «екатеринбургских останков», размещенных теперь как музейный экспонат в так и не переданном Церкви Петропавловском соборе, где не только водят экскурсии праздных иностранцев, но и проводят концерты светской музыки.
Фамильный склеп династии продолжают осквернять. Именами убийц осквернены улицы и площади русских городов. В Москве городские власти в течение многих лет отказываются убрать имя Пинхуса Лазаревича Войкова (одного из участников и организаторов екатеринбургского злодеяния и сокрытия этого преступления) с карты столичного метро. При этом другие в Метро наименования меняются легко. Не знаю, чем так мил Войков руководству Москвы, многократно отказывавшегося удовлетворить требование общественности и даже депутатов Государственной Думы.
В России остаются прославленными злейшие ее враги – Ленин, Свердлов и другие. Но не прославлены российские Государи: есть лишь отдельные памятники – результат местных инициатив. Общегосударственная политика состоит в том, что русская история должна быть фальсифицирована, Россия – изгажена чуждыми русским именами и символами. Этим у русских хотят отбить любовь к собственной стране, убедить в том, что настоящей России больше нет и не будет.
Мы не поверим фальсификаторам. Россия для нас есть и будет. А «отречения» не было.
Отречение Эдуарда якобы восьмого, но судя по личной подписи, то ПЕРВОГО:
Посмотрите на подпись: " Эдуард R 1".
То, что он "восьмой" могли и подкорректировать уже потом. А вот подпись его подделать побоялись.
 |
 |
Тогда дядя бабы Лизы был Эдуард (VII) I, а её отец не Георг VI, а Георг (V) I.
То есть, Эдуард I и Георг I .
На скринах их вообще нет! Вся эта древнейшая королевская династия Виндзоров начинается с самой бабы Лизы
И ещё один "привет" от казаков Коннаутских:
 |
 |
На момент рождения принц занимал девятое место в наследовании британского престола.
Аластер неожиданно умер в следующем году в Оттаве в возрасте 28 лет по непонятным причинам . В дневниках сэра Алана Ласселса, личного секретаря короля Георга VI, опубликованных в 2006 году , говорится, что «граф Атлон и офицеры полка, в котором служил Аластер, сочли его некомпетентным и неспособным военным; он выпал из окна, когда был пьян и погиб от переохлаждения ночью » . На момент смерти Аластер занимал двенадцатое место в наследовании престола. Женат не был и не имел потомков.
Дата смерти Аластера Виндзора (Коннаутского) 1943 год.
В 1942 году он унаследовал от своего деда титулы герцога Коннаутского и Страхарнского, графа Сассекского.
То есть, там была ещё одна династия Виндзоров Саксен-Кобург-Готских, которая жила в Виндзорском замке в 19-м веке, пока Виктория делала свои фотографии для отдела светской хроники исключительно на улице и под забором.
Прервалась эта Виндзорская династия казаков Коннаутских, эльстонской старой гвардии только в 1943 году. Похоже, что он был убит и убит, как наследник.
Видите, там между 1918 годом и 1945 годом стоит провал. Современных нам Виндзоров в качестве правителей Мелкобритании - НЕТ. Отсутствуют !
Кстати, тут нашли ещё один "ляп" в отречении Эдуарда (V)I:
Для сравнения: отречение Николая (безродного) потому что фамилии (семьи) нет. Не указана фамилия (семья, Род).
И пишет Николай Неизвестный как и полагается полковнику красной (немецкой) армии, немецкому оккупант-коменданту Петербургской крепости, на имя Начальника Штаба. Как любой подчиненный и любой военный, находящийся на службе в государственной армии. Правда, пишет он не по Уставу, но ведь там и армия была не по Уставу, не Государственная Армия в нашем понимании, а казацкая партия социал-демократы, ОПГ армейского образца. Какая армия, такой язык, такой Устав. Такие же точно там и полковники с церковно-славянским языком, который сам Даль только со своим словарём и понимал.
У Николая дата стоит цифрами, а не прописью.
Для сравнения: образец написания документа на английском языке. Даты стоят цифрами.
- отречение от престола императора Николая II . За 100-летний период, прошедший с февраля 1917 г., опубликовано множество воспоминаний и исследований, посвященных этой теме.
К сожалению, нередко глубокий анализ заменяли весьма категоричные оценки, основанные на эмоциональном восприятии тех давних событий. В частности, распространено мнение, что сам акт отречения не соответствовал действовавшим на момент его подписания законам Российской империи и вообще был сделан под серьезным давлением. Очевидно необходимо рассмотреть вопрос о правомерности или неправомерности самого отречения Николая II .
Нельзя категорически утверждать, что акт отречения есть следствие насилия, обмана и иных форм принуждения в отношении Николая II.
«Акт отречения, как явствует из обстановки подписания… не был свободным выражением Его воли, а посему является ничтожным и недействительным»,
Утверждали многие монархисты. Но данный тезис опровергается не только свидетельствами очевидцев (их можно приводить множество), но и собственными записями императора в дневнике (например, запись от 2 марта 1917 г).
«Утром пришел Рузский и прочел длиннейший разговор по аппарату с Родзянкой. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется соц.-дем. партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев - всем главнокомандующим. К 2,5 часам пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился…»
(Дневники императора Николая II. М., 1991. С. 625).
«Нет той жертвы, которой я не принес бы во имя действительного блага и для спасения России»,
Эти слова из дневниковых записей государя и его телеграмм от 2 марта 1917 г. лучше всего объясняли его отношение к принятому решению.
Факт сознательного и добровольного отказа императора от престола не вызывал сомнений и у современников. Так, например, киевское отделение монархического «Правого центра» 18 мая 1917 г. отмечало, что «акт об отречении, написанный в высшей степени богоугодными и патриотическими словами, всенародно устанавливает полное и добровольное отречение… Объявлять, что это отречение лично исторгнуто насилием, было бы в высшей степени оскорбительно прежде всего к особе монарха, кроме того, совершенно не соответствует действительности, ибо государь отрекался под давлением обстоятельств, но тем не менее совершенно добровольно».
Но наиболее ярким документом, пожалуй, является прощальное слово к армии, написанное Николаем II 8 марта 1917 г. и изданное затем в форме приказа № 371. В нем в полном осознании совершенного говорится о передаче власти от монарха к Временному правительству .
«В последний раз обращаюсь к вам, горячо любимые мною войска, - писал император Николай II. - После отречения мною за себя и за сына моего от престола Российского власть передана Временному правительству, по почину Государственной думы возникшему. Да поможет ему Бог вести Россию по пути славы и благоденствия… Кто думает теперь о мире, кто желает его, тот - изменник Отечества, его предатель… Исполняйте же ваш долг, защищайте доблестно нашу великую Родину, повинуйтесь Временному правительству, слушайтесь ваших начальников, помните, что всякое ослабление порядка службы - только на руку врагу…»
(Корево Н. Н. Наследование престола по Основным государственным законам. Справка по некоторым вопросам, касающимся престолонаследия. Париж, 1922. С. 127-128).
Примечательна и оценка известных телеграмм от командующих фронтами, повлиявших на решение государя, в воспоминаниях генерал-квартирмейстера штаба Верховного главнокомандующего Ю. Н. Данилова , очевидца событий:
«И Временным комитетом членов Государственной думы, Ставкой и главнокомандующими фронтами вопрос об отречении… трактовался во имя сохранения России и доведения ею войны до конца не в качестве насильственного акта или какого-либо революционного “действа”, а с точки зрения вполне лояльного совета или ходатайства, окончательное решение по которому должно было исходить от самого императора. Таким образом, нельзя упрекать этих лиц, как это делают некоторые партийные деятели, в какой-либо измене или предательстве. Они только честно и откровенно выразили свое мнение, что актом добровольного отречения императора Николая II от престола могло быть, по их мнению, обеспечено достижение военного успеха и дальнейшее развитие русской государственности. Если они ошиблись, то в этом едва ли их вина…»
Конечно, следуя конспирологической теории заговора против Николая II , можно предположить, что принуждение могло быть применено к государю в случае непринятия им отречения. Но добровольное решение монарха отречься от престола исключало возможность принуждения его кем-либо к такому действию.
Уместно в этой связи привести запись вдовствующей императрицы Марии Федоровны , матери Николая II , из ее «памятной книжки»:
«…4/17 марта 1917 г. В 12 часов прибыли в Ставку, в Могилев, в страшную стужу и ураган. Дорогой Ники встретил меня на станции, мы отправились вместе в его дом, где был накрыт обед вместе со всеми. Там также были Фредерикс, Сергей Михайлович, Сандро, который приехал со мной, Граббе, Кира, Долгоруков, Воейков, Н. Лейхтенбергский и доктор Федоров. После обеда бедный Ники рассказал обо всех трагических событиях, случившихся за два дня. Он открыл мне свое кровоточащее сердце, мы оба плакали. Сначала пришла телеграмма от Родзянко, в которой говорилось, что он должен взять ситуацию с Думой в свои руки, чтобы поддержать порядок и остановить революцию; затем - чтобы спасти страну - предложил образовать новое правительство и... отречься от престола в пользу своего сына (невероятно!). Но Ники, естественно, не мог расстаться со своим сыном и передал трон Мише! Все генералы телеграфировали ему и советовали то же самое, и он, наконец, сдался и подписал манифест. Ники был невероятно спокоен и величествен в этом ужасно унизительном положении. Меня как будто ударили по голове, я ничего не могу понять! Возвратилась в 4 часа, разговаривали. Хорошо бы уехать в Крым. Настоящая подлость только ради захвата власти. Мы попрощались. Он настоящий рыцарь»
(ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 42. Л. 32).
Сторонники версии незаконности отречения заявляют об отсутствии соответствующего положения в системе российского государственного законодательства. Однако отречение от престола предусматривала статья 37 свода Основных законов 1906 г.:
«При действии правил… о порядке наследия престола лицу, имеющему на оный право, предоставляется свобода отрещись от сего права в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании престола».
Статья 38 подтверждала:
«Отречение таковое, когда оно будет обнародовано и обращено в закон, признается потом уже невозвратным».
Толкование этих двух статей в дореволюционной России, в отличие от толкования русского зарубежья и части наших современников, не вызывало сомнений. В курсе государственного права известного российского правоведа профессора Н. М. Коркунова отмечалось:
«Может ли уже вступивший на престол отречься от него? Так как царствующий государь, несомненно, имеет право на престол, а закон предоставляет всем, имеющим право на престол, и право отречения, то надо отвечать на это утвердительно…»
Аналогичную оценку содержал курс государственного права, написанный не менее известным российским правоведом, профессором Казанского университета В. В. Ивановским :
«По духу нашего законодательства… лицо, раз занявшее престол, может от него отречься, лишь бы по причине этого не последовало каких-либо затруднений в дальнейшем наследовании престола».
Но в эмиграции в 1924 г. бывший приват-доцент юридического факультета Московского университета М. В. Зызыкин , придавая особый, сакральный смысл статьям о престолонаследии, отделил «отречение от права на престол», которое, по его толкованию, возможно только для представителей правящего дома до начала царствования, от права на «отречение от престола» , которым уже царствующие якобы не обладают. Но подобное утверждение условно. Господствующий император не исключался из царствующего дома, вступал на престол, имея на то все законные права, которые сохранял за собой в течение всего царствования.
Теперь об отречении за наследника - цесаревича Алексея Николаевича . Здесь важна последовательность событий. Напомним, что первоначальный текст акта соответствовал варианту, предписанному Основными законами, т. е. наследник должен был вступить на престол при регентстве брата императора - Михаила Романова .
Российская история еще не знала фактов отречения одних членов царствующего дома за других. Однако это могло считаться неправомерным в случае, если осуществлялось бы за совершеннолетнего дееспособного члена императорской фамилии.
Но, во-первых , Николай II отрекался за своего сына Алексея , достигшего в феврале 1917 г. лишь 12,5 лет, а совершеннолетие наступало в 16. Сам несовершеннолетний наследник, разумеется, не мог принимать каких-либо политико-правовых актов. По оценке депутата IV Государственной думы, члена фракции октябристов Н. В. Савича ,
«цесаревич Алексей Николаевич был еще ребенком, никаких решений, имеющих юридическую силу, он принимать не мог. Следовательно, не могло быть попыток заставить его отречься или отказаться занять престол».
Во-вторых, государь принял данное решение после консультаций с лейб-медиком профессором С. П. Федоровым , заявившим о неизлечимой болезни наследника (гемофилии). В связи с этим возможная кончина единственного сына до достижения им совершеннолетия стала бы тем самым «затруднением в дальнейшем наследовании престола», о котором предупреждала статья 37 Основных законов.
После состоявшегося отречения за цесаревича неразрешимых «затруднений в дальнейшем наследовании престола» акт от 2 марта 1917 г. не создавал. Теперь великий князь Михаил Александрович возглавил бы дом Романовых, а его наследники продолжили бы династию. По оценке современного историка А. Н. Каменского ,
«манифест и телеграмма стали по существу законными документами тех лет и письменным указом об изменении закона о престолонаследии. Этими документами автоматически признавался и брак Михаила II с графиней Брасовой. Тем самым автоматически граф Георгий Брасов (сын Михаила Александровича - Георгий Михайлович. - В. Ц.) становился великим князем и наследником престола государства Российского».
Конечно, следует помнить о том, что на момент составления и подписания акта об отречении государь не мог знать о намерении своего младшего брата (бывшего в те дни в Петрограде) не принимать престола до решения Учредительного собрания…
И последний довод в пользу незаконности отречения. Мог ли император принимать данное решение в соответствии со своим статусом главы государства, ведь Российская империя после 1905 г. - это уже думская монархия, и законодательная власть разделялась царем с законодательными учреждениями - Государственным советом и Государственной думой?
Ответ дает статья 10 Основных законов, которая устанавливала приоритет государя в исполнительной власти:
«Власть управления во всем ее объеме принадлежит государю императору в пределах всего государства Российского. В управлении верховном власть его действует непосредственно (т. е. не требует согласования с какими-либо структурами. - В. Ц.); в делах же управления подчиненного определенная степень власти вверяется от него, согласно закону, подлежащим местам и лицам, действующим его именем и по его повелениям».
Особое значение имела также 11-я статья, позволяющая издавать нормативные акты единолично:
«Государь император в порядке верховного управления издает в соответствии с законами указы для устройства и приведения в действие различных частей государственного управления, а равно повеления, необходимые для исполнения законов».
Разумеется, эти единолично принятые акты не могли менять сути Основных законов.
Н. М. Коркунов отмечал, что указы и повеления, издаваемые «в порядке верховного управления», носили законодательный характер и не нарушали нормы государственного права. Акт отречения не менял системы власти, утвержденной Основными законами, сохраняя монархический строй.
Интересную психологическую оценку этому акту дал известный русский монархист В. И. Гурко :
«…Русский самодержавный царь не имеет права чем-либо ограничивать свою власть… Николай II почитал себя вправе отречься от престола, но не вправе сократить пределы своих царских полномочий…»
В акте об отречении не нарушалась и формальная сторона. Он был скреплен подписью «подлежащего министра», так как по статусу министр императорского двора генерал-адъютант граф В. Б. Фредерикс скреплял все акты, касавшиеся и «учреждения об императорской фамилии», и имевшие отношение к престолонаследию. Не меняли сути документа ни карандашная подпись государя (впоследствии защищенная лаком на одном из экземпляров), ни цвет чернил или графита.
Что касается формальной процедуры окончательной легализации - утверждения акта Правительствующим сенатом, - то с этой стороны затруднений не возникло. 5 марта 1917 г. новый министр юстиции А. Ф. Керенский передал обер-прокурору П. Б. Врасскому акт об отречении Николая II и акт о «непринятии престола» великим князем Михаилом Александровичем. Как вспоминали участники этого заседания,
«рассмотрев предложенный на его обсуждение вопрос, Правительствующий сенат определил распубликовать оба акта в “Собрании узаконений и распоряжений правительства” и сообщить об этом указами всем подчиненным Cенату должностным лицам и правительственным местам. Оба акта приняты Сенатом для хранения на вечные времена».
В условиях продолжающейся войны важнейшим делом становилась победа над врагом. Ради блага Родины, по существу, - ради этой победы отрекался от престола государь. Ради нее он призывал своих подданных, солдат и офицеров, принести новую присягу.
Формально-правовое толкование законности или незаконности отречения никак не умаляло нравственного подвига государя. Ведь участники тех далеких событий - не бездушные субъекты права, не «заложники монархической идеи», а живые люди. Что было важнее: соблюдение обетов, данных при венчании на царство, или сохранение стабильности, порядка, сохранение целостности вверенного государства, столь необходимые для победы на фронте, в чем его убеждали члены Государственной думы и командующие фронтами? Что важнее: кровавое подавление «бунта» или предотвращение, пусть и ненадолго, надвигавшейся «трагедии братоубийства»?
Для государя-страстотерпца стала очевидной невозможность «переступить через кровь» во время войны. Он не желал удерживать престол насилием, не считаясь с количеством жертв…
«В последнем православном российском монархе и членах его семьи мы видим людей, стремившихся воплотить в своей жизни заповеди Евангелия. В страданиях, перенесенных царской семьей в заточении с кротостью, терпением и смирением, в их мученической кончине в Екатеринбурге в ночь на 4/17 июля 1918 г. был явлен побеждающий свет Христовой веры, подобно тому, как он воссиял в жизни и смерти миллионов православных христиан, претерпевших гонение за Христа в ХХ веке»,
Так оценивался нравственный подвиг императора Николая II в определении Архиерейского собора Русской православной церкви о прославлении новомучеников и исповедников российских ХХ века (13-16 августа 2000 г.).
Василий Цветков,
доктор исторических наук
