На «Военном обозрении» в разделе «Национальная безопасности» стараемся не упускать из виду тему, которая, несмотря на кажущуюся её удалённость от вопроса безопасности, играет в нём одну из первостепенных ролей. Речь идёт о демографических показателях России и сопутствующих демографии явлениях и процессах. Сегодняшнее рассмотрение этого вопроса связано не столько со всеобщей российской демографией, её показателями и проявлениями, сколько с более узким направлением. Направление это – русское село. И здесь нет никакой ошибки – именно Русское село. А именно, те сельские территории Российской Федерации, которые испокон веков заселены русскими, и которые сегодня (при всех, казалось бы, позитивных демографических процессах) испытывают колоссальные трудности.
Для начала – официальные цифры демографического характера от Росстата, подведшего итоги оценки численности населения РФ за 2016 год. Показатели Федеральной службы государственной статистики говорят о том, что постоянное население Российской Федерации в 2016 году выросло в сравнении с 2015-м годом примерно на 200 тысяч человек и составило 146,5 млн граждан. Для любого представителя власти, который хоть какое-то отношение имеет к демографической отчётности, на этих данных можно, что называется, откупоривать шампанское: прирост есть, а углубляться в детали – «от лукавого»...
Однако, равноудаляясь как от либерального нытья о «#всёпропало», так и от псевдопатриотических бравурных лозунгов в стиле «демографические проблемы полностью решены», с уверенностью можно заявить, что одно дело – прирост народонаселения в целом, и совсем другое – вопросы титульной нации. Да, ныне действующая конституция о существовании таковой как бы «забывает», но это никак не отменяет того факта, что именно русский народ (в самом широком смысле этого слова) является государствообразующим для России. Ни о какой, слава богу, «исключительности» русского народа речи не идёт, но одновременно с этим вполне можно называть странным нежелание власть имущих поднимать столь острый вопрос как демографические проблемы русского населения, проблемы русского села, русской глубинки.
Почему же упомянутые власть имущие предпочитают о такой проблеме речи не заводить? Да всё просто. Как только этот вопрос будет поднят на высоком (или относительно высоком) уровне, так тут же смазывается красивая и яркая картинка о том, что с демографией в России всё замечательно. Мало того, размытие картинки по определению должно приводить к необходимости для власть имущих начинать работать интенсивнее, а на интенсив в таком деле не каждый из готов – так уж сложилось... Чем мягче кресло и чем больше спецтелефонов в кабинете, тем, как это часто бывает, с интенсивом в вопросах решения внутрироссийских проблем сложнее...
Однако, снова – к статистике Росстата. Исторически в России (с момента начала осуществления статистических исследований – 1913 год) никогда не было столь большого разрыва в численности городского и сельского населения, как за последние годы. Данные говорят о том, что на конец 2016 года в России горожан было 108,6 млн человек, жителей сельской местности – 37,9 млн. Процентное соотношение: 74 процента к 26-ти. По отчётам за краткосрочный период (январь-февраль 2017 года) процент сельского населения впервые в упал ниже 26, достигнув отметки в 25,9%. Близкие к нынешним параметры были в СССР (РСФСР) в эпоху развала – в 1990-1991 годах, когда только начинала своё деструктивное шествие по стране идеология о том, что развитие сельского хозяйства стране не нужно, так как «вокруг друзья», и эти «друзья» обеспечат нас продуктами питания, ибо «мы строим демократию, а это главнее выращивания пшеницы».
Сегодня, слава богу, начали соображать, что выращивание той же пшеницы куда полезнее построения навязываемого Западом лжедемократического строя. Однако, к сожалению, таких соображений пока явно недостаточно для того, чтобы решить все проблемы русского села.
Если брать статистику по субъектам РФ с подавляющим большинством этнически русского населения, то процент селян и того ниже – в среднем около 22-23%. В ряде регионов показатель просел уже и под 20%.
Итак, даже официальная статистика говорит о том, что русское село фактически вымирает. Здесь можно много говорить о том, что это лукавство, и что есть сёла, идущие по пути развития, но в целом по стране, давайте будет говорить откровенно, таковых – едва ли наберётся существенное количество.
Причины проблем с демографией в русском селе не поменялись за последние несколько десятилетий никоим образом. Главная проблема – отсутствие должного числа рабочих мест, тянущее за собой целую гору проблем социального и экономического характера. Другими словами, проблема была бы решена хотя бы частично, если бы государственные инвестиции на развитие отправлялись не только на развитие села чеченского, но и на развитие сельских территорий в других регионах России...
И здесь человек, который знаком с правительственными программами, может возразить, заявив, что кабинет министров во главе с Дмитрием Медведевым уже реализует программу, которая в конечном итоге призвана частично решить проблему с рабочими местами в сельской местности. Действительно, есть такая программа. Она описана на , возглавляемого Александром Ткачёвым. Суть программы состоит в льготном кредитовании фермерских хозяйств. Цепочка примерно такая: фермер, трудящийся «на селе», получает льготный кредит в банке под свой конкретный проект, далее этот проект реализует с привлечением крестьянских кадров, одновременно с этим развивая как собственное хозяйство, так и инфраструктуру села.
Вроде бы всё здорово, а особенно здорово то, что Ткачёв обещает фермерам банковские кредиты по ставке менее 5% годовых. В ходе выступления главы Минсельхоза на заседании правительства было заявлено, что ряд банков, попавших в программу, выдаёт нашим аграриям кредиты и вовсе «даром» - под 2-3% годовых – ниже инфляционного уровня. Государство, мол, всё равно компенсирует.
Однако на деле программа, ой как непроста. О том, чтобы рядовому фермеру получить от банка (даже субсидируемого государством) кредит под 2-3% годовых, в реальности не идёт и речи. Банки как выдавали в лучшем случае под 14-15%, так и выдают. И заявления эти не голословны. Ваш покорный слуга – автор материала – пообщался с несколькими фермерами, владеющими сельскохозяйственными угодьями разной площади, на предмет «льготного кредитования». И ни одному из них, о чём сами и рассказали, не удалось получить кредит под упомянутый Ткачёвым низкий процент, хотя и представили все необходимые документы для получения льготного кредита.
А вот что по этому поводу заявил сам министр сельского хозяйства, выступая в правительстве:
На 22 февраля Минсельхоз включил 1420 заёмщиков в реестр на получение льготного кредита на общую сумму свыше 134 млрд рублей. Краткосрочные кредиты в сфере растениеводства планируют получить более 640 заёмщиков на сумму свыше 38 млрд.
Попытка узнать, кто же эти 1420 счастливых заёмщиков, получивших льготные кредиты, успехом не увенчалась. Эта информация удерживается на данный момент в тайне с аргументацией следующего характера: банки не имеют права раскрывать данных о своих клиентах. Ну да... Ну да...
На практике оказывается, что счастливыми обладателями льготных кредитов, которые в рамках госпрограммы предоставляют банки, становятся вовсе не рядовые фермеры. Вовсе не те, которые реально живут на селе и готовы не просто получить средства на собственное производство, но и в итоге вложиться в развитие сельской инфраструктуры – развитие школ, ФАПов, открытие спортивных секций для молодёжи, строительство и ремонт дорог. Кредиты получают те, кого принято называть «аграрным крупняком» - кто в погоне за личной прибылью не готов обращать внимание на «социалку», а готов завозить в русскую деревню среднеазиатских гастарбайтеров, чтобы иметь возможность получить ещё больший «навар». Получил кредит под 2% годовых – быстро отстроил, к примеру, маслозавод, сверкающий на солнце, завёз полсотни «гастриков», а село... «а что село... пусть спивается дальше... чего ж это я должен обращать внимание на их проблемы...» Село как стояло с прогнившими и покосившимися избами, зияющими пустыми глазницами окон, так и стоит. А в отчётах – всё замечательно: «есть системообразующее предприятие – маслозавод». А то что «завод – отдельно, село – отдельно», тех, кто эти отчёты читает по диагонали, беспокоит мало.
В связи с этим – вопрос: а наши эффективные менеджеры в курсе того, по какому пути на самом деле идёт реализация «сельскохозяйственной» программы, и что доступ к ней имеет очень-очень узкий круг лиц? Или это тот самый случай, при котором отчётность - всё, а судьбы людей в глубинке – дело десятое?.. А если так, то какая уж тут демография...
Фотографы увидели неприглядную сторону России, которая резко контрастирует с роскошью и величием Москвы, с ее прекрасным убранством и великолепной архитектурой. Серия фото показывает суровую реальность людей, которые живут в заброшенных деревнях России к северо-востоку от Москвы.
«Картинки из русской жизни» довольно жуткие: заброшенные деревни в Подмосковье и Костромской области сфотографировали Лиза Жакова и Дима Жаров из Санкт-Петербурга во время путешествия по «российской пустыне». На фото, которые опубликовало издание Daily Mail, нищета, безработица и пьянство последних уцелевших жителей деревень.
Саша пытается восстановить свой дом, который разваливается в почти заброшенной деревне Еляково
Фотографы Лиза Жакова и Дима Жаров из Санкт-Петербурга опубликовали фотохронику своего путешествия по «российской пустыне». Они сообщают, что это совсем не редкость, когда на целую деревню остался только один житель. Лиза и Дима опубликовали полный цикл фотографий на Zhakovazharov.ru.
Леша - бывший шахтер, живет в деревне Спирдово; заполняет свой день охотой и употреблением спиртных напитков в пустой деревне
Электричества в доме Леши нет (с друзьями-охотниками)
Фотографы сообщили Daily Mail, что они считают, что российское правительство покинуло эти села специально, с целью заставить людей переехать в другие места.
В издании Roads and Kingdoms сообщается, что население всей Костромской области составляет 660,000 человек. Эта область охватывает 23,000 квадратных миль, что примерно равно по размеру Западной Вирджинии.
Богатство России, в основном, сосредоточено в крупных городах. Это означает, что жители деревень страдают от безработицы, низкой оплаты труда и отсутствия социального обеспечения по сравнению с теми, кто живет в городах.
Охотник
Деревенский охотник, друг Леши
Электричества в доме нет
У Леши 10 детей от трех разных жен, все они уехали из деревни
Один из людей, оставшихся в деревне, человек по имени Леша, который теперь один живет в деревне Spirdovo. Фотографы поговорили с бывшим шахтером, который получает минимальную пенсионную выплату. У него нет необходимости платить счета за электроэнергию, что сокращает его расходы.
Леша рассказал, что он отец десяти детей от трех разных женщин. Он также подробно описал свои отношения с алкоголем: «Я в запое уже в течение 10 дней. Выпил 6-7 бутылок, и я уже в дрова. Нет никакой разницы умру ли я сегодня или 10 лет спустя - никакой разницы.»
Другого человека, с которым пообщались фотографы, зовут Саша, он из деревни из Еляково. Он также охотится, чтобы прокормиться и говорит, что он заметил, что снижение числа диких животных.
Но Саша не заинтересован в переезде. Он сказал: «Я вообще не люблю города, я могу поехать туда дня на четыре, но не больше - мне не вытерпеть там дольше.»
Саша живет в одиночку в деревне Еляково, в город ехать жить не хочет.
Зоя Тимофеевна и ее муж - последние жители деревни Асорино
Алексей Федорович и Зоя Тимофеевна Чернов последние жители деревни Асорино. Муж и жена держат скот, но перестали работать. Как и Леша, они также говорили о пьянстве. Они рассказали фотографам: «Бывают запои, если подумать об этом – бывают. Проблема в том, у нас куча времени. Если остался еще какой-то алкоголь, и мне нужно работать - черт возьми, я буду работать. Если пить снова и снова, то нужно все больше. И как можно работать, когда пьян...»
Алкоголизм является проблемой в сельских районах России, а также городских районах. Исследование The Lance показало, что 25% российских мужчин умирают до 55 лет, и в первую очередь - из-за чрезмерного употребления алкоголя и табака.
Ученые вычислили точку невозврата в процессе разрушения сельской инфраструктуры.
По оценке Центра экономических и политических реформ (ЦЭПР), уже к 2023 году в российских деревнях может не остаться больниц, а к 2033-36 годам - сельских школ и поликлиник. Это может произойти при условии, что их количество будет уменьшаться в нынешнем темпе. В любом случае, убеждены эксперты ЦЭПР, власти «оптимизируют» инфраструктуру сельской социалки гораздо быстрее, чем там убывает население.
Как явствует из результатов исследования ЦЭПР, за последние 15-20 лет из-за неолиберальной политики «оптимизации», особенно сильно ударившей по сельским территориям, российские деревни в значительной степени утратили социальную инфраструктуру.
Так, количество сельских школ в этот период уменьшилось почти в 1,7 раза (с 45,1 тысячи в 2000 году до 25,9 тысячи в 2014 году), больниц - в 4 раза (с 4,3 тысячи до 1,06 тысячи), а поликлиник - в 2,7 раз (с 8,4 до 3,06 тысячи).
Тем временем количество обезлюдевших деревень в период между переписями населения 2002 и 2010 годов выросло более чем на 6 тыс., а их общая доля превысила 20% (в основном, это произошло в регионах Центральной России и Севера). При этом более чем в половине уцелевших деревень живут от одного до ста человек.
Таким образом, отмечается в докладе, если в ближайшие годы сокращение численности этих учреждений продолжится в среднем теми же темпами, то «буквально через 17-20 лет закроются все сельские школы и поликлиники, а ни одной больницы на селе не останется еще раньше - в течение семи лет». Но даже если этого и не произойдет, то, как опасаются эксперты, в ближайшие годы «учреждения социальной сферы на селе продолжат закрываться». А это, предупреждают исследователи, станет дополнительной, притом «одной из важнейших причин дальнейшего, еще более быстрого оттока сельского населения в города».
Так что, «оптимизируя» школы и больницы под соусом снижения численности населения на селе, власти тем самым фактически способствует усилению этого процесса все в более значительных масштабах, выводя этот порочный круг на новые и новые витки. И особенно печально что, как отмечается в докладе, «оптимизация» сельской социалки идет гораздо более быстрыми темпами, чем уменьшается численность сельского населения и прекращают свое существование деревни.
Конечно, о полном исчезновении сельского населения в нашей стране на практике речь пока не идет. Однако точка невозврата, после которой придется начинать заселение огромных территорий нашей страны «с нуля» довольно близка, признался «МК» руководитель ЦЭПР Николай Миронов:
У нас осталось очень короткое время - буквально в пределах 10 лет. Между тем государство продолжает политику «оптимизации» социальной сферы, воспринимаемую сельским населением как сигнал - государство не заинтересовано в том, чтобы люди жили на селе. И там остаются в основном пожилые люди, а молодежь едет в города, превращаясь там из производителей реальной продукции в офисный планктон. Ну а как иначе, если молодая семья хочет иметь детей, а на селе ни родить их, ни учить негде: больницы и школы «оптимизируются» и закрываются. Возить за десятки или даже сотни километров? Так дороги есть не везде. И люди уезжают из села. А так как исчезновение социальной инфраструктуры идет быстрее, чем сокращение населения, то можно констатировать: проблема во многом носит рукотворный характер. Правда, самый сильный всплеск оптимизации школ и больниц на селе, вроде бы, остался позади: он пришелся на 2005-2010 годы. Однако существенного улучшения ситуации, вопреки заверениям властей, не произошло. Число сельских школ продолжает сокращаться, просто не так быстро, как раньше.
Если подход государства не изменится, предупреждает Николай Миронов, Россия двинется не путем высокоразвитых стран Запада, несущих на село суперпередовые технологии, позволяющие вести сельское хозяйство малым числом работников, а по латиноамериканскому сценарию: «Бесконечные брошенные пустыри, заросшие бурьяном. А это очень плохо! Ведь через несколько лет, если мы опомнимся, нам придется вкладываться в эти заброшенные территории с нуля, потеряв все, что было вложено прежде».
Как и почему происходит вымирание российских деревень? Особенно при систематических реляциях власть предержащих о возрождении села и сельского хозяйства.
Но в течение последних 15-20 лет постоянно уменьшается численность сельского населения - как за счет естественной убыли населения (смертность превышает рождаемость), так и за счет миграционного оттока. Процесс депопуляции сельских территорий настолько активен, что постоянно увеличивается число заброшенных деревень, а также количество сельских населенных пунктов с небольшим числом жителей. В некоторых субъектах РФ доля обезлюдивших деревень превысила 20% - в основном, в регионах Центральной России и Севера. Только в период между переписями населения 2002 и 2010 годов число обезлюдивших деревень выросло более чем на 6 тысяч. В более чем половине всех сельских населенных пунктов проживают от 1 до 100 человек.
При этом процесс депопуляции в территориальном разрезе идет неравномерно. Происходит концентрация сельского населения вокруг отдельных «очагов» при одновременном расширении областей депрессивных сельских территорий, для которых характерна постоянная депопуляция.
Комплексному исследованию этих вопросов посвящен резонансный доклад Центра экономических и политических реформ , опубликованный в 2016 году.
Приводим первую часть доклада ЦЕПР , в которой будут освещены вопросы депопуляции деревень, проблематика естественной убыли и миграционного оттока сельского населения, пространственных контрастов контрастов концентрации населения.
Проблема вымирания российской деревни является одной из острых социально-экономических проблем современной России. Многие исследователи подробно разбирают генезис этого процесса, описывая, каким образом сложились социально-демографические и институциональные механизмы, приведшие к постепенному опустению российских сел. В частности, отмечается, что начало этому процессу было положено в конце 1940-х - начала 1950-х, когда был взят курс на укрупнение колхозов. Тенденция продолжилась после введения политики оценки «перспективности» деревень в 1960-х годов. Вплоть до 1990-х годов тенденция вымирания деревень сохранялось, а после была только усилена неолиберальной политикой «оптимизации» .
Центр экономических и политических реформ изучил этот вопрос, опираясь на статистические данные, результаты социологических исследований, а также работы исследователей-демографов. Мы попытались ответить на вопрос: как и почему происходит вымирание российских деревень?
ДЕРЕВНИ «НА БУМАГЕ»
Общее количество сельских населенных пунктов в стране превышает 150 тысяч. Однако в результате Всероссийской переписи населения 2010 года было выявлено, что 12,7% сельских населенных пунктов на тот момент были не заселены, то есть почти 19,5 тыс. российских деревень существовали на карте, однако по факту уже были заброшены .
Значительную долю всех сельских населенных пунктов составляют маленькие деревни: в более чем половине всех сельских населенных пунктов (54% или около 82,8 тыс. населенных пунктов) проживают от 1 до 100 человек . Только в 5% сельских населенных пунктов (около 7,8 тыс. сельских населенных пунктов) численность населения превышает 1000 человек.
Наибольшее количество незаселенных сельских населенных пунктов в результате переписи 2010 года было обнаружено в СЗФО и ЦФО - так, в СЗФО заброшенными оказалась пятая часть всех деревень:
В Костромской области - 34,1% (1189 сельских населенных пунктов);
В Ивановской области - 21% (634 сельских населенных пункта);
В Смоленской области - 20,2% (978 сельских населенных пунктов);
В Тверской области - 23,4% (2230 сельских населенных пунктов);
В Ярославской области - 25,7% (1550 сельских населенных пунктов);
В Архангельской области - 21,4% (848 сельских населенных пунктов);
В Вологодской области - 26,6% (2131 сельский населенный пункт);
В Псковской области - 23% (1919 сельских населенных пунктов);
В Кировской области - 24,8% (1073 сельских населенных пункта).
Значительная относительная доля незаселенных сельских населенных пунктов была выявлена в республике Ингушетия - 62,7% (74 сельских населенных пункта из 118).
Примечательна и динамика процесса депопуляции деревень. По итогам Всероссийской переписи населения 2002 года было выявлено около 13 тысяч деревень без населения, что на тот момент составляло 8,4% всех сельских населенных пунктов. То есть за 8 лет с 2002 по 2010 год число обезлюдивших деревень выросло на 6330 и на более чем 4% .
СЕЛЬСКОЕ НАСЕЛЕНИЕ: ЕСТЕСТВЕННАЯ УБЫЛЬ И МИГРАЦИОННЫЙ ОТТОК
По данным Росстата, на 1 января 2016 года в целом по России доля городского населения в общей численности населения составляет 74,1%, доля сельского населения - 25,9% , соответственно. Число сельских жителей на 1000 горожан составляет 349 человек.
В целом, описывая процесс урбанизации в России в XX веке, исследователи указывают на ее «взрывной характер», характерный для развивающихся стран. Для России характерна сверхконцентрация населения в столице, сочетающаяся "с редкой сетью городов и депопуляцией обширной периферии«. Исследователи также отмечают, что процессы субурбанизации и контрурбанизации, характерные для западных обществ, слабо выражены в России. При этом доля сельского населения страны в последние десятилетия достаточно стабильна, бурный процесс урбанизации остался в прошлом - с начала 1990-х годов соотношение городского и сельского население колеблется на уровне 73-74% к 26-27% . Так, по данным переписей населения, удельный вес сельского населения в 1989 году составлял 26,6%, в 2002 году - 26,7%, в 2010 году - 26,3%.
При этом следует понимать, что одним из важных факторов, формально замедляющих сокращение сельского населения, были административно-территориальные преобразования , когда некоторым городским поселениям присваивался статус сельских поселений. Например, в период 2000-2009 годов исключительно за счет административно территориальных преобразований (без учета естественной убыли и миграционного оттока населения) численность сельского населения увеличивалась во все годы, за исключением 2007 года, когда эти преобразования, напротив, привели к небольшому уменьшению численности сельчан.
Однако даже несмотря на это, 2000-2010-е годы характеризуются постоянным уменьшением численности сельского населения . Причем если в за период между переписями населения в 2002 и в 2010 годах в стране было зафиксировано значительное уменьшение численности как сельского, так и городского населения (хотя сельского населения - в большей степени), то в 2011-2015 годах численность городского населения росла, в то время как численность сельского населения постоянно снижалась, если не учитывать изменения в связи с присоединением Крыма и население КФО:
Рис. Прирост (убыль) городского и сельского населения на 1 января соответствующих годов (тыс. чел., без учета КФО)
Следует понимать, что численность населения изменяется не только под влиянием естественного движения, то есть соотношения родившихся и умерших, но и под влиянием механического движения - то есть в результате миграции. Рассмотрим каждый компонент отдельно.
Согласно данным статистического сборника Росстата «Здравоохранение в России» 2015 года, демографические показатели для городского и сельского населения характеризуются рядом отличий. Так, в период с 2000 по 2014 годы зафиксированы следующие наблюдения относительно рождаемости, смертности и естественного прироста населения. В целом по России в период с 2000 по 2012 годы была характерна убыль населения, а в 2013-2014 годах - зафиксирован естественный прирост. Однако произошло это за счет городского населения, для сельского населения и в эти годы была характерна постоянная убыль , в том числе и в 2013-2014 годах. Если обратиться к данным Росстата, то видно, что в 2015 году был вновь зафиксирован естественный прирост населения за счет городского населения, а для сельского населения, напротив, зафиксирована убыль, причем наиболее высокая за последние 5 лет.
В целом сопоставляя данные Росстата, характеризующие рождаемость и смертность для городского и сельского населения, видно, что в 2000-2010-е годы ситуация в сельской местности была более неблагоприятной с демографической точки зрения :
Что же касается механического движения населения, то в 2000-2010-е годы зафиксирован постоянный миграционный отток населения из сельских населенных пунктов , в то время как в городах отмечен постоянный прирост населения в тот же период:
В таблице отражены общие итоги миграции населения, в том числе с учетом миграционного обмена населением с зарубежными странами. Нужно учитывать, что миграционный прирост городского населения в значительной степени обеспечен за счет прибывших из зарубежных стран. Например, в 2015 году прирост на 59% обеспечен именно за счет миграционного обмена с зарубежными странами и только на 41% - за счет передвижений населения в пределах России . В показателе миграционного оттока сельского населения миграционный обмен населением с зарубежными странами, разумеется, также учтен. Без его учета убыль сельского населения была бы еще выше.
При этом динамика численности сельского населения характеризуется значительными региональными особенностями .
Так, например, в период между переписями населения 2002 и 2010 годов произошло значительное уменьшение численности сельского населения в ЦФО, СЗФО, ПФО, СФО и ДФО, в то время как в УФО, ЮФО и СКФО , произошел рост численности населения, в особенности заметный в регионах СКФО .
В 2011-2015 годах во всех федеральных округах происходило практически постоянное снижение численности сельского населения (в том числе в УФО), и исключением стал СКФО , где фиксировался постоянный прирост сельского населения. В ЮФО прирост был зафиксирован в 2014-2015 годах:
В связи с этим многие исследователи указывают на тенденции «сдвига центра тяжести» сельского населения на Юг России . Исторически сравнительно густо заселенные сельские территории Центральной России и Поволжья пустеют, обезлюдивают и деревни Севера и Северо-запада страны, в то время как южные сельские территории, напротив, в последние десятилетия достаточно активно развиваются.
На 1 января 2016 года самая высокая доля сельского населения зафиксирована в Северо-Кавказском федеральном округе (50,9%), самая низкая - в Северо-Западном федеральном округе (15,8%) :
Тенденцию постепенного «сдвига» сельского населения на Юг России можно заметить, если сопоставить доли сельского населения в разных федеральных округах от общей численности сельского населения страны в разные годы :
Из таблицы видно, что доля сельского населения ЦФО, СЗФО, ПФО, СФО постепенно снижается, в то же время в СКФО наблюдается постоянный прирост доли сельского населения округа в общей численности сельского населения страны . Падение этой доли на 1 января 2015 года объясняется присоединением Крыма в 2014 году.
Для более ясной картины и устранения искажения, связанного с присоединением Крыма, посмотрим, каковы были бы доли сельского населения федеральных округов от общей численности сельского населения страны на 1 января 2015 и 2016 годов без учета сельского населения регионов бывшего КФО :
Таким образом, соотношение численности сельского населения в разных федеральных округах с момента переписи 2002 года изменилось к 2016 году следующим образом (без учета сельского населения Крыма): выросла доля СКФО (на 1,63%), ЮФО (на 0,74%; т.е. в совокупности доля регионов ЮФО и СКФО - на 2,35%), а также немного выросла доля УФО (на 0,16%; но в целом для УФО в последние годы характерно снижение этой доли).
Доля остальных федеральных округов снизилась: СФО - на 0,74%, ПФО - на 0,67% (хотя сельское население этого федерального округа по-прежнему составляет самую большую долю в общей численности сельского населения страны), ЦФО - на 0,61%, СЗФО - на 0,43%, ДФО - на 0,06% .
СТРУКТУРА НАСЕЛЕНИЯ: ТРУДОСПОСОБНЫЕ УЕЗЖАЮТ В ГОРОДА
На 1 января 2016 года численность сельского населения составила около 37,89 млн человек. Что касается возрастных распределений, то доля людей в трудоспособном возрасте среди жителей села сравнительно ниже - 55% (среди жителей города - 58,3%), и, соответственно выше доли людей моложе и старше трудоспособного возраста - 20% и 25% (среди жителей города - 17,3% и 24,4%).
На 1000 жителей села трудоспособного возраста приходится 819 лиц нетрудоспособного возраста (на 1000 жителей города трудоспособного возраста - 715 лиц нетрудоспособного возраста), из которых 365 - это дети младше 15 лет и 454 - это люди старше трудоспособного возраста.
Наиболее молодое сельское население - в СКФО, самая большая доля населения старше трудоспособного возраста - в ЦФО и СЗФО :
Примечательно, что несмотря на то, что доля населения моложе трудоспособного возраста сравнительно выше в сельской местности по сравнению с городским населением, ситуация с молодежью на селе далеко не благоприятна. Как видно на графике ниже, доля представителей наиболее активных в экономическом плане возрастных групп (от 20 до 44 лет) в структуре городского населения выше, чем в структуре сельского населения:
Рис. Возрастная структура городского и сельского населения (в % ко всему населению соответствующей группы)
Можно предположить, что вырастая, молодежь зачастую предпочитает уезжать из сельской местности в города, чтобы работать и получать образование.
К тому же следует иметь в виду, что статистика Росстата, которую мы приводим, опирается на официальные сведения о местоположении человека, регистрацию граждан по месту жительства, и далеко не всегда может учитывать все перемещения населения. Это может искажать реальную картину с количеством молодежи на селе. Например, после отъезда молодого человека из сельской местности в город на работу или учебу он зачастую продолжительное время остается зарегистрирован в своем населенном пункте, и только решив вопрос с жильем в городе, он официально становится городским жителем. В переходный период он формально принадлежит к сельскому населению, по факту уже постоянно проживая в городе. Безработица на селе - вот один из основных стимулов к переезду в город. Уровень безработицы в сельской местности выше, чем в городах.
Так, например, по последним данным Росстата за октябрь 2016 года, уровень безработицы среди сельских жителей (7,6%) превысил уровень безработицы среди городских жителей (4,6%) в 1,7 раза. В августе и в сентябре 2016 года уровень безработицы среди сельских жителей превысил уровень безработицы среди городских жителей в 1,6 раз. Примерно то же соотношение фиксировалось на протяжении всего 2016 года:
Рис. Уровень безработицы среди городских и сельских жителей
Та же ситуация характерна и для прошлых лет: например, в 2011 году уровень безработицы среди городских жителей составлял 5,5%, среди жителей села - 10,6%, в 2012 году - уровень безработицы в городе и на селе составлял 4,5% и 9,6%, соответственно, в 2013 году - 4,6% и 8,5%, в 2014 году - 4,3% и 8,3%.
Среди сельской молодежи безработица также значительно выше : так, в 2014 году уровень безработицы в сельской местности в возрастной группе от 20 до 24 лет - 15,8% (для городского населения - 11,3%), от 25 до 29 лет - 8,9% (для городского населения - 4,7%).
Для сельской местности также в большей степени характерна долгосрочная (или застойная) безработица . Из 1,4 млн безработных сельских жителей 35,5% в этот период находились в ситуации застойной безработицы (искали работу 12 месяцев и более). Для безработных городских жителей доля таких безработных составила 25,4%.
Отметим также, что те, кто работает в предприятиях и организациях сельской местности, чаще зависят от государства . Так, по данным 24-й волны «Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения НИУ-ВШЭ», 58,9% жителей сел сообщают, что государство является владельцем или совладельцем предприятия или организации, в котором они работают. В поселках городского типа эта доля составила 55,2%, в городах, не являющихся областными центрами, - 40,9%, в областных центрах - 40,7%. Таким образом, именно сельчане в большей степени страдают в случае сокращения государственных расходов, недостаточного внимания к проблеме рынка труда.
Отдельно исследователи, в частности Т.Г.Нефедова, выделяют крайне характерное для современной России явление - т.н. «отходничество», т.е. возвратные трудовые миграции , когда "люди по собственной инициативе временно покидают с недельными, месячными, полугодовым ритмом свои дома и семьи ради заработков в крупных центрах и агломерациях". В данном случае мы имеем дело с "пролонгированной, ступенчатой урбанизацией", поскольку многие отходники в конце концов зачастую закрепляются в городах, переезжая в город уже вместе со своими семьями.
К тому же, этот процесс по факту вовлекает наиболее активное трудоспособное сельское население, что в свою очередь способствует дальнейшему социально-экономическому застою и депопуляции сельских территорий.
Как было указано выше, в России не распространены процессы субурбанизации и контрурбанизации в том виде, в котором они существуют на Западе, однако исследователи отмечают распространенность в нашей стране иного характерного явления - сезонной жизни "на два дома - в городе и на даче". При этом поскольку работают люди преимущественно в городах, то зачастую дома в сельской местности сохраняются постепенно мигрирующими в города бывшими сельскими жителями только в качестве дачи и личного приусадебного участка, после того как по факту они окончательно переезжают в город.
КОНЦЕНТРАЦИЯ СЕЛЬСКОГО НАСЕЛЕНИЯ: ПРОСТРАНСТВЕННЫЕ КОНТРАСТЫ
В 2016 году была проведена Всероссийская сельскохозяйственная перепись, на данный момент уже опубликованы некоторые предварительные данные. В частности, выявлено, что за последние 10 лет - с 2006 года - снизилась численность основных категорий хозяйств:
В то же время выросла средняя площадь земли, приходящаяся на одно предприятие (исключение - микропредприятия, являющиеся сельскохозяйственными организациями, а также некоммерческие объединения граждан):
Таким образом, можно сделать вывод о процессах концентрации сельскохозяйственной деятельности в течение последних 10 лет, сосредотачивающейся в рамках более крупных хозяйствующих единиц . Можно предположить, что экономический кризис при недостаточной поддержке со стороны государства еще сильнее стимулирует этот процесс: небольшие предприятия и хозяйства разоряются, усиливается монополизация в отрасли.
Укрупнение сельскохозяйственных предприятий при уменьшении их численности, во-первых, может приводить к сокращению рабочих мест в отрасли, а во-вторых, концентрация предприятий приводит и к концентрации рабочих мест на определенных территориях, что может вносить дополнительный вклад в миграционные процессы сельского населения и в дальнейшее сокращение численности небольших сельских поселений.
Проблема очаговой концентрации сельского населения давно отмечена исследователями. Например, Т.Г.Нефедова подробно анализирует пространственные контрасты в расселении россиян на сельских территориях, говоря о том, что население десятилетиями мигрировало не только в города, но и в их сельские пригороды , образовавшие очаги сравнительно более густозаселенных сельских территорий вокруг городов: "Пригородно-периферийные различия для обширной страны со сравнительно разреженным населением служат ключевым параметром организации ее социально-экономического пространства«. Нефедова приводит статистику, доказывающую, что плотность сельского населения внутри регионов европейской части России сильно снижается по мере удаления от центров.
Таким образом, помимо упомянутой выше тенденции смещения сельского населения на Юг страны, исследователи также выделяют ось «пригород-периферия». В реальности часть формально сельского населения, живущего в пригородах городов, по факту имеет очень тесные социально-экономические связи с городами, но так как в России не развит институт агломераций, статистически они по-прежнему классифицируются как сельчане.
Предварительные результаты Всероссийской сельскохозяйственной переписи 2016 года косвенно указывают на продолжение этого процесса - концентрации сельскохозяйственных предприятий и, как следствие, дальнейшей концентрации сельского населения вокруг отдельных очагов при одновременном расширении депрессивных сельских территорий, для которых характерна постоянная депопуляция.
ПРИМЕЧАНИЯ
См. Г.А. Никитина. Вымершие деревни как устойчивый феномен современности (на примере Удмуртии) // Историческая этнография: Сборник научных статей: Выпуск 5, СПб., 2014. - С. 102-106.
Уменьшение числа незаселенных деревень вероятнее всего объясняется административно-территориальными преобразованиями (например, ликвидацией сельских населенных пунктов), а не их заселением. В период между переписями 2002 и 2010 годов сельское население ДФО снизилось на 24,1 тыс. чел.
См. Т.Г. Нефедова, Н.Г. Покровский, А.И. Трейвиш. Урбанизация, дезурбанизация и сельско-городские сообщества в условиях роста горизонтальной мобильности // Социологические исследования, 2015. - С. 60-69.
См., например, статью А.Г. Вишневского, Е.А. Кваши, Т.Л. Харьковой, Е.М. Щербаковой «Российское село в демографическом измерении» (Мир России. Социология. Этнология, 2007), где указано, что только в результате преобразований 2004 года 693,9 тыс. горожан стали сельчанами.
См., например, А.А. Хагуров. О состоянии и проблемах российского села // Социологические исследования, 2012.
Для регионов СКФО, выделенного из состава ЮФО в 2010 году, этот показатель был отдельно рассчитан для 2002 года.
См. Т.Г. Нефедова. Отходничество в системе миграций в постсоветской России. Предпосылки // Демоскоп Weekly, 2015.
Там же.
См. Т.Г. Нефедова, Н.Г. Покровский, А.И. Трейвиш. Урбанизация, дезурбанизация и сельско-городские сообщества в условиях роста горизонтальной мобильности // Социологические исследования, 2015; Т.Г. Нефедова. Отходничество в системе миграций в постсоветской России. Предпосылки // Демоскоп Weekly, 2015.
Перегруппировка - с учетом действующего законодательства об отнесении хозяйствующих субъектов к малому и среднему предпринимательству в 2006 и 2016 годах.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Российская деревня медленно вымирает. Это сравнительно слабо заметно на юге, весьма заметно в средней полосе и очевидно на севере. Во время поездки в Вологодскую область меня лично сильно поразили огромные двухэтажные бревенчатые дома, брошенные со всей утварью и уже частью пограбленные, стоящие посреди дичающих садов старых деревень. Царство запустения и безмолвия. Умершая деревня. А соседняя деревня сгорела весной с травяным палом, когда в ней остался всего один житель.
Пал пришёл со стороны, и оставшийся дедушка сделать ничего не смог. Пока другие дома тушить пытался, свой дом загорелся. Даже паспорт забрать не успел, так всё и сгорело. Остатки печей — кирпичный лом — разобрали на стройки, и на месте домов остались только невысокие пологие холмики земли, на которых стоят упавшие со второго этажа каркасы кроватей, покорёженные и обожжённые. Дедушка этот сильно по своей когда-то многолюдной деревне тосковал. Дети забрали его в город, но на лето он, не слушая никого, возвращался. Поставил в своем старом саду под яблонями шалашик, в шалаше — лежанка и полочка, рядом со входом — небольшой очаг, под навесом лежат закопчённые чайник и кастрюля… Пока тепло, он каждое лето живёт там, бродит под родными высоченными тополями, под которыми бегал ребёнком, сидит на берегу реки и вспоминает когда-то большую шумную деревню, а на зиму уезжает в город в тесную квартиру, где для него нет жизни, и осталось одно только существование.
Есть, конечно, деревни, где осталось два-три жилых дома, в которых последние бабушки доживают свой век. Кого-то забрали в город дети и внуки, кто-то остается на своей земле. Рядом с городами процесс не так заметен, поскольку дома и участки часто используются под дачи. Но большую часть года там тоже царит безмолвие. А если отъезжаешь подальше от городов и от трассы, то сразу становится видно, что там давно никого не было: одинокие наклонившиеся столбы протянутого электричества, покосившиеся дома, заросшие травой улицы и… тишина…
Почему так происходит? Нужна ли стране деревня? Можно ли остановить процесс деградации? Постараемся в меру сил ответить на эти непростые вопросы.
Зачем нужна деревня: сельхозпродукция
Для начала попробуем разобраться с вопросом — зачем вообще нужна деревня? Вообще нужна ли она кому-то?
Существует довольно распространённое мнение, что население сельской местности играет малую роль в жизни стран. В лучшем случае это незнание важных фактов.
Иван Рубанов («Эксперт» №22 (611) за 2008 год) пишет:
«Взгляд на аграрную статистику — как выстрел в голову. С начала нынешнего десятилетия стоимость ввезённого продовольствия ежегодно увеличивалась приблизительно на 30% в год, и к прошлому году достигла почти 30 млрд. долларов. Некогда ведущая аграрная держава теперь покупает продуктов не меньше, чем производит сама» .
Фактически мы «боремся» за первое место в мире по импорту продовольствия с Японией. При этом Япония находится в уникальной ситуации — у японцев в каком-то смысле нет другого выхода: численность населения там больше, чем в России, а территория на два порядка меньше. Т.е. им физически крайне сложно производить большое количество сельскохозяйственной продукции. Наш же резкий рост нетто-импорта продовольствия связан в основном с увеличением цен на нефть. Ниже график роста импорта продовольствия по годам:
Интересно, что если Япония занимает первое место в мире среди развитых стран по поддержке (субсидированию) своего сельского хозяйства, то у нас оно поддерживается довольно слабо, причем уровень поддержки постоянно снижается:
Источник: «Эксперт» №22 за 2008
Когда-то Россия была ведущей аграрной державой, а сейчас импортируется продовольствия больше, чем производится внутри страны . Фактически это означает обмен невозобновляемых ресурсов на возобновляемые. Аграрный импорт практически равен стоимости российского газа, экспортируемого в Западную Европу.
Одним из существенных недостатков Советского Союза часто называлась удручающе низкая эффективность сельского хозяйства и, в частности, высокие потери на стадии переработки сельхозпродукции. Только по официальной статистике более половины картофеля, например, сгнивало на пути к потребителю. В ходе либеральных реформ последних лет ситуация кардинально ухудшилась. Во-первых, примерно в 30 раз (!) упала прямая господдержка. В итоге если в середине 80-х за тонну зерна можно было купить 3 тонны дизельного топлива, то в конце 90-х — в 10 раз меньше. Это драматически сказалось на рентабельности, а значит и на заинтересованности хозяйств в производстве сельхозпродукции. Представьте ситуацию, если например, раньше у вас был доход не слишком большой, но позволявший и семью накормить, одеть, обуть, и машину купить, и ездить к родственникам в другие города, а потом вам зарплату в 10 раз понизили. Какой смысл на такую работу ходить? Люди и переставали это делать. Но когда прекращали существовать бывшие колхозы и совхозы, это вызывало деградацию всей окрестной инфраструктуры. Например, некому становилось зимой чистить дороги (действительно — некому стало поддерживать технику, которая в состоянии это делать). А остаться зимой без дороги — это испытание не каждой семье по силам. В результате оставшиеся люди массово покидали деревни.
Впрочем, вернемся на государственный уровень. Промышленное производство продовольствия падало устрашающими темпами. Поскольку положение нужно было каким-то образом спасать, были кардинально снижены таможенные пошлины на импорт продовольствия в Россию, что вызвало волну импорта. Большое число компаний занялось этим новым бизнесом, результаты чего можно наблюдать сегодня в любом продуктовом магазине. Даже в сельской местности сегодня в магазинах продаются польские яблоки, китайские груши и финские сыры. Бананы давно стоят дешевле огурцов.
Россия умирает:
Таблица 1. Сравнение значений таможенных импортных пошлин по странам.
*За исключением какао — 50%. Источники: Серова Е.В., IPC, АПЭ
Как видно, в среднем пошлины ниже только в США, однако там имеется несколько очень продуманных программ поддержки сельского хозяйства, благодаря чему Штаты являются крупнейшим экспортёром продовольствия в мире. Т.е. не только кормят свое собственное население, вдвое превосходящее население России, но и масштабно экспортируют продукты питания. В этом смысле равняться на США в области открытости сельскохозяйственных таможенных барьеров при диаметрально противоположной внутренней политике в области сельского хозяйства — на редкость неразумный подход. Кстати, даже в такой ситуации США используют запретительные пошлины на сельхозпродукцию (более 300%), использование же запретительных пошлин со стороны России — явно слишком строгая мера по отношению к западным производителям.
Поскольку у нас стало модно ссылаться на американцев, процитируем их ученого Мариона Энсмингера:
«Продукты питания — это и ответственность, и оружие. Ответственность потому, что одно из важнейших прав — право на пищу и её потребление в достатке. С другой стороны — это оружие, поскольку в политике и экономике продукты питания играют огромную роль и обладают большей силой, чем пушки или нефть» .
В последнее время открыто признаётся, что СССР был побеждён этим оружием — дефицит продовольствия серьезно подорвал веру людей в дееспособность правительства. Тем удивительнее, что современная Россия уверенно идёт тем же путём.
Часто, пытаясь оправдать малую эффективность сельского хозяйства России, всё валят на климат, мол, у нас зона рискованного земледелия. При этом как-то забывают, что Россия на 4-м месте в мире по площади пашни (на первом, кстати, США). Более того, у нас в стране сосредоточено порядка 40% площадей мирового чернозема — почв, обладающих наиболее высоким естественным уровнем плодородия (!). Также при изучении статистики легко заметить, что одним из крупнейших мировых экспортёров продовольствия является Канада, климат которой весьма суров, особенно по сравнению с югом России.
Как-то мне довелось лететь на самолёте из Сиэтла (северо-запад США) в Нью-Йорк (северо-восток США). В какой-то момент, посмотрев вниз, был удивлён ровной квадратной сеткой дорог с шагом примерно в километр, между которыми шли распаханные поля. Кое-где, как правило на углах аккуратных квадратиков росли деревья и стояли дома фермеров. И такая картина тянулась насколько хватало глаз. Я смотрел вниз и думал — это же какая мощная государственная воля. Там же, скорее всего, какие-то поля и дома уже были. Но кто-то пришёл, сказал, по линейке на карте дороги начертил — и все было воплощено на местности на огромной территории. Легла удобная сеть поднятых над полями дорог, проезжих в любое время года, с которых сравнительно легко доступны поля. И такая картина тянулась и тянулась. Вблизи городов фермерские угодья ненадолго заканчивались, но вскоре продолжались по той же сетке. Один штат сменял другой, но это приводило только к изменению шага сетки (законы штатов позволяют себе определённую вольницу относительно общей политики). И такая картина внизу продолжалась порядка полутора часов, т.е. что-то около 1500 километров.
Когда вылетаешь на самолёте из Москвы, открывается совсем другая картина. Да, поля тоже есть, однако сразу заметно, что большая их часть не распахана. Причём распаханные тяготеют к дорогам. Интересно, что с высоты замечательно видна государственная граница России и Белоруссии. Сразу по выезде из России видно, что распахано буквально всё, каждый клочок земли. Там есть, конечно, нюансы, связанные с эффективностью сельского хозяйства (на государственном уровне требуется распахивать всё), но мы же с вами про государственную политику говорим, т.е. чего хочет государство. И выше были приведены три примера, показывающие, как можно увидеть кардинальную разницу в государственной политике, что называется, невооружённым взглядом. Было бы желание просто обратить внимание.
Какие выводы можно сделать:
- С точки зрения национальной безопасности Россия сегодня находится в ситуации, в которой никогда ранее в истории не находилась, и которая намного хуже ситуации времён убийства СССР. Импортируется более половины продовольствия, сколько-нибудь серьёзные его запасы отсутствуют. В случае конфликтов стало намного проще оказать давление на Россию — достаточно перекрыть границы. Наше положение в этом плане по сравнению с США и крупными европейскими странами — кардинально хуже, фактически с точки зрения продовольственной безопасности мы находимся на противоположном от них крае шкалы.
- Население земли увеличивается на 80 миллионов человек в год, при этом площадь мировых сельскохозяйственных земель не только перестала расти (были распаханы все доступные земли), но плавно уменьшается с 1985 года (истощение почв, иссушение земель). Как следствие, площадь сельхозземель в расчете на одного жителя Земли уже много лет неуклонно снижается, притом, что урожайность фактически не меняется. В итоге на ближайшие десятилетия прогнозируется ощутимый рост цен на продовольствие и, возможно, серьёзные потрясения в неурожайные годы (не все страны могут позволить себе закупать продовольствие). США в этой ситуации, даже если доллар обесценится, будут выступать как страна, которая выбирает, кому оказать продовольственную помощь. Россия — как страна, которая будет изыскивать возможности для покупки продовольствия (сельское хозяйство невозможно восстановить за короткий срок).
Деревня и земля
В ситуации, когда продукция сельского хозяйства стала стоить дешевле, чем топливо, необходимое для того, чтобы эту продукцию собрать, единственной ценностью, которой обладали крупные сельскохозяйственные предприятия, осталась земля.
С принятием нового Земельного кодекса, разрешившего торговлю землёй, многие хозяйства, располагавшиеся у трасс и вблизи городов, были либо сразу скуплены, либо обанкрочены и скуплены. Сельскохозяйственная деятельность при этом либо прекращалась, либо оставлялась только как «прикрытие». Наибольшей стоимостью в России обладает не сельскохозяйственная земля, а земля под застройку. Перевод земель в категорию, разрешающую застройку — сложная процедура, требующая времени и средств. При этом закон формально требует землю сельхозназначения обрабатывать, и если земля не обрабатывается 3 года — она должна изыматься. Строгость наших законов компенсируется гибкостью при их исполнении. В итоге распахивается только часть земель (обычно поля, которые видно с трассы), что позволяет снизить размер всех видов издержек и не думать об обработке полей, расположенных в глубине территории (т.е. о большей части земель). В итоге даже в центральной России велик процент полей, которые не обрабатывались по 15, а местами и по 20 лет.
Главный удар в этой ситуации получился даже не по сельскому хозяйству, а по сельской местности. Если раньше здесь был пусть плохой, но хозяин, то сейчас его сменил откровенный временщик. Торговля землей — это настоящий Клондайк. Рост цен в некоторых местах вблизи городов составил десятки тысяч раз. При такой рыночной конъюнктуре оказывается выгодно как можно дольше «держать» землю, что и делает подавляющее большинство владельцев. При этом у них есть текущие расходы — тот же земельный налог, да и остались какие-то жители, работники бывших хозяйств. Если их не кормить, они начнут писать письма и т.д. Поэтому какой-то заработок желательно дать. В итоге людям предлагается, например, вырубать оставшиеся окрестные леса. Все, в том числе работники, понимают, что перспектив у такого подхода в средней полосе (где недостаток лесов) — никаких. Единственное следствие — люди чаще уходят в запой.
Выводы:
- Подавляющее большинство современных лендлордов, владеющих через московские фирмы большими территориями, не заинтересовано в развитии этих территорий и ведут себя, как «временщики», чья задача как-то «перекантоваться» до продажи земли. Наличие местных жителей является для них скорее минусом и обременением территории, что влияет на их приоритеты и решения.
Деревня и администрация
Вопреки часто встречающемуся убеждению, местная администрация в какой-то момент перестала быть заинтересована в развитии сельской местности. Люди, в т.ч. увлеченные созданием новых сельских проектов, благодаря которым количество людей в деревнях будет возрастать, думают, что их должны поддержать. Но это не так.
Точнее — на уровне личных отношений конкретный глава района или сельской администрации может и поддержать какой-то проект, однако надо чётко понимать, что с точки зрения местного бюджета они, как правило, не заинтересованы в подобных проектах.
Как уже не раз говорилось выше, производство сельхозпродуктов в массе своей давно ниже уровня рентабельности. Это не случайность, а закономерность в силу ряда вполне объективных факторов. Практически любой глава района не раз наблюдал очередной многообещающий проект, который вместо планировавшейся крупной отдачи либо еле балансировал на грани рентабельности, либо закрывался совсем. Низкое доверие к новым проектам основано на реальном опыте.
При этом жителей деревень необходимо обеспечивать школой, медицинской помощью, телефоном, пожарной командой, ремонтировать дорогу, нанимать технику для чистки дороги зимой, ремонтировать линию электропередач, оплачивать горящие в селе по ночам фонари, оплачивать потери в линии и в трансформаторе, и т.д. А если деревня перестает быть населённым пунктом или оттуда все уезжают, то эти очень ощутимые для скудного местного бюджета расходы можно не делать. В итоге для уничтожения деревни как населенного пункта теперь достаточно, чтобы в деревне просто не осталось ни одного прописанного жителя, причем местный муниципалитет будет скорее заинтересован в таком раскладе.
Справедливости ради заметим, что это не первое серьёзное сокращение числа деревень. Если в 18-19 веках крестьяне часто селились рядом с обрабатываемыми полями в весях и на выселках, то в 20 веке прошло две волны. Одна — коллективизация в 20-30-х, другая — укрупнение колхозов в 50-х. Небольшие деревни тогда перестали существовать. Сейчас, после катастрофы в сельском хозяйстве России, растянувшейся на 20 лет, деревни исчезают катастрофически.
Вывод:
- Сельская администрация поставлена в условия, когда она финансово заинтересована в сокращении количества деревень, что приводит к уменьшению числа сельских населенных пунктов. Когда бывшая деревня перестаёт быть населённым пунктом, возродить в ней жизнь становится заметно сложнее, поскольку администрация не только не обязана этому содействовать, но и часто противится.
Заключение
Кто-то, не слишком знакомый с предметом, может сказать:
«Какая-то слишком мрачная картина нарисована, не может такого быть. Ведь кормил же кто-то 140 миллионов населения России в 90-е, в т.ч. после дефолта, когда мы не могли закупать продукты?»
Что можно на это ответить… Ниже приведена схема структуры продукции сельского хозяйства по категориям хозяйств (в фактически действовавших ценах; в процентах к итогу).
